Real People Slash

(Я герой. Я правда герой. Потому что я накатывал это сегодня на работе, и - вы бы только знали, чего мне это стоило *ушел нервно курить*)

Глава 11.

Я с самого начала знал, что мне всё равно придется это сделать. И когда говорил, что это конец, и когда садился в машину, не прощаясь, и слушал твои злые, раздосадованные вопли. Разве что, когда я поцеловал тебя; пожалуй, в тот момент я действительно верил, что могу больше не увидеть тебя. Но это не так просто, и никто в этом не виноват. Никто не виноват в том, что мы не можем себе позволить просто разойтись, раз и навсегда; отвернуться, не говоря ни слова, и разойтись, не оборачиваясь, не оглядываясь друг на друга, и точно знать, что мы больше никогда не увидимся. Мы не можем себе этого позволить. Потому что мы - теневые марионетки. Ты и я, и все это знают. Можешь повернуться спиной к тысячам людей, чьих имен ты даже не знаешь? К тем, кто приходит на наши концерты и думает, что видит нас насквозь? Им нет дела до того, что я хочу развернуться и уйти. Им нет дела до того, что ты бежал вслед за моей машиной, крича звенящим на морозе голосом и утопая по колено в рыхлом снегу. Им всем нет до этого дела. И - да, конечно, я об этом знал. Я должен был прийти - и я пришел. Я не чувствовал никакого волнения, хотя и слабо представлял себе, как это будет. Я мог только улыбаться, как ошалелый, направо и налево. Камера здесь, камера там, вспышки, вопли - вах, какой ажиотаж! Да, я пришел сюда один и поздно, да, черт, вот он я - ешьте живьем, рвите на куски, глотайте и давитесь. Откуда во мне столько желчи? Ответь-ка лучше ты…
Я с трудом пробрался ко входу сквозь толпу, и меня мгновенно остановил престарелый чудак, которому впору было бы работать лифтером в каком-нибудь приличном районе Нью-Йорка.
- Секундочку, простите. Ваше имя? - поинтересовался он довольно вежливо. Еще бы - на мне был отличный костюм, а накрахмаленный воротничок рубашки свежо впивался в шею. Я приподнял бровь:
- Майлз Кейн.
- Секунду, - он начал торопливо листать список приглашенных, нервно поглядывая на меня. Я почему-то даже не почувствовал досады, когда выяснилось, что меня в списке не было.
- Простите, сер, но..., - он вымученно улыбнулся. Бедолага. Торчит здесь уже часа три, не меньше, просеивая гостей и отгоняя от входа папарацци...
- Вы же можете воспользоваться этой штукой. Если ничего не выйдет - не беспокойтесь, я не стану ломиться внутрь, - я улыбнулся как можно дружелюбнее. Он мне понравился. Немного напоминал твоего отца. Пока он возился с рацией, я терпеливо топтался на месте, получше запахивая расстегнутое пальто и слушая, как стучат мои зубы. Не хочу этого - но я должен быть здесь. Без какого-либо предупреждения дверь клуба резко распахнулась, чуть не размозжив мне голову, и чье-то гибкое разгоряченное тело повисло на мне - замерзшем и совсем окоченевшем. Я весь напрягся от неожиданности, почувствовав, как чья-то теплая кожа покалывает мое лицо и шею. В ту же секунду меня ослепило вспышкой фотокамеры. Да откуда их столько... Я машинально обнял тебя за талию и сильнее прижал к себе, нагло воруя твое тепло. Ты тут же резко выдохнул, согревая дыханием мою шею, и еще крепче обвил ее руками.
- Майлз...
- Алекс, Майлз, повернитесь!... Встаньте вот здесь... Немного ближе, пожалуйста, да-да, вот так. Секунду, - и под эти вопли я резко разворачиваю тебя, раскрасневшегося, в тонкой белой рубашке с закатанными рукавами и распахнутым воротом; хватаю за голый локоть и сжимаю с такой силой, что сам чувствую, как хрустят твои суставы, и широко улыбаюсь в объектив первой попавшейся камеры. С десяток вспышек, не меньше. Скорее всего, их было под тридцать, но это не имеет никакого значения, потому что все они сливаются в один ослепляющий, режущий глаза столп света. Глаза слезятся ужасно, но я даже не щурюсь, продолжаю сжимать твой теплый локоть и улыбаться. Краем глаза замечаю, что ты смотришь на меня. Я даже почему-то знаю, как именно ты смотришь. И мне хочется рассмеяться от осознания того, какой шикарный материал и повод для сплетен ты только что подарил этим пройдохам. Ребенок, Алекс; какой же ты ребенок... Только теперь я знал - насколько. Я чувствую, как ты с силой сжимаешь другой рукой край моего рукава, тянешь, и слышу твой торопливый шепот:
- Майлз, хватит, пожалуйста...
- Это нужно - разве нет? - цежу я сквозь зубы, не глядя на тебя - и ты тут же изворачиваешься, вырываясь, и впиваешься в мое пальто уже двумя руками.
- Мне все равно. Майлз, пожалуйста, пойдем внутрь. Пойдем.
- Я не могу войти, Тернер. Меня нет в списке, - я поворачиваю голову и смотрю на тебя. Ты смотришь в ответ широко распахнутыми глазами, не мигая, поджав губы и вглядываясь в мое лицо так, словно именно на нем должен быть этот чертов список приглашенных.
- Ты должен там быть.
- Меня там нет, Тернер.
- Но ты должен там быть. Я сказал Алексе, что ты в любом случае можешь прийти, так что, - ты запнулся, потому что в этот момент я чуть не прыснул со смеху. Алекса составляла список. Стоило догадаться сразу, но я почему-то совсем забыл о ней. Я даже почти забыл о тебе и о твоем чертовом ботинке с металлической набойкой на каблуке, который оставил длинную царапину на бампере моей машины. Я_не_хотел_здесь_быть. Но я должен был. Ты ребенок. Ты надеялся, что я приду. Зачем? Не знаю, но ты всё же наделся - я видел. А вот она знала; знала наверняка, как и я.
- Пойдем внутрь, пожалуйста. Мне холодно.
Я снова посмотрел на тебя. Скользнул взглядом по твоим голым рукам, покрывшимся мурашками, по обнаженной шее и гуляющему вверх-вниз кадыку. Ты что, нервничаешь? Странно. Я был абсолютно спокоен, с минуту рассматривая твое полыхающее румянцем на морозе лицо. Замерз, вижу.
- Пошли, - хмуро киваю я, и на твоем лице тут же загорается счастливая улыбка. Хватаешь меня под руку и утягиваешь за собой под одобрительные крики фотографов и журналистов. Вот уж теперь им будет, где разгуляться...
Меня сковывает внезапным теплом, остывшая кровь тут же протестующе начинает стучать о стенки сосудов, пока ты тащишь меня за собой, протискиваясь между столиками и углубляясь в вязкий зеленоватый полумрак клуба. Интересно, ты не забудешь заехать к родителям?...
- Майлз.
Я стою, прижатый тобой к стене в каком-то маленьком алькове, отделенном от общего зала мутной дымчатой занавеской. Когда-то ты хотел купить этот клуб, но потом передумал. Мне удалось всё-таки убедить тебя в том, что это не самое удачное дело для вложения средств. Меня очень разморило с мороза, и колени приятно ныли. Дал бы мне хоть сесть, что ли... Дурацкие занавески, как паутина…
- Майлз! - ты нетерпеливо тряхнул меня за плечи, и мой блуждающий по густому сумраку алькова взгляд уперся в тебя. Ты нервничал, Алекс, здорово нервничал. Но мне было всё равно.
- Майлз, прости меня.
Ты явно требовал ответа, но я, правда, совсем ничего не чувствовал, кроме этой странной тягучей усталости, которая медленно растекалась по всему телу.
- Пожалуйста, прости меня, прости, - повторил ты настойчиво, глядя на меня в упор своими огромными блестящими глазами. - Я чуть не свихнулся, честное слово. Я думал о том, что случилось... Слушай, я так не могу - понимаешь? Я не хочу, чтобы так все было теперь... Из-за какой-то глупости. Потому что...
Ты что-то продолжал говорить, но я уже не слушал. Я разглядывал нервно бьющуюся голубоватую жилку на твоей шее. Как у новорожденного. У меня нет такой. Нет, конечно, может и есть - но, если и так, то она не видна.
- Я не успел купить подарок.
Ты замолчал и в нерешительности уставился на меня, быстро моргая.
- Что?
- Я не купил тебе подарок. Я не хотел приходить, до последнего момента, но потом позвонила твоя мама, сказала, что у тебя проблемы, что тебе трудно отбиваться от журналистов в одиночку. Я бы купил, если бы у меня было чуть больше времени. Я куплю потом, правда. Что-нибудь обязательно куплю. Подарю так, чтобы все видели, чтобы все знали.
Господи, что я нес? Я порол всю эту чепуху, а сам все смотрел на эту чертову жилку, которая билась всё быстрее с каждой минутой.
- Ты что - идиот?
Я поднял взгляд и посмотрел на твое побледневшее, сосредоточенное лицо.
- В смысле?
- Ты что, думаешь, мне это нужно, да? Чтобы о нас не судачили? Чтобы ты припер ко мне на День рождения какой-то гребаный подарок, который все будут фотографировать, охать и ахать, какие мы охренительно хорошие друзья? - ты даже сжал кулаки от негодования - смешной. Я пожал плечами.
- Тернер, ты все сделал, чтобы нам не оставалось ничего другого.
- Теневые марионетки, - прошептал ты еле слышно. Ну вот, сейчас ты опять разревешься. В последнее время, стоило нам встретиться, ты только и делал, что ревел. Ты опустил голову, вытер нос тыльной стороной ладони, еле слышно шмыгнул носом.
- Ты дурак, Майлз... Ты... Черт. Неужели ты не понимаешь, - зашептал ты торопливо, судорожно всхлипывая.
- Все я понимаю, Тернер.
- Мне ты нужен, а не фотографии в журналах - понимаешь?
- Всё нормально. Это привычка.
- Что? - ты поднял голову. Притворщик. Совершенно сухое лицо - ни следа слёз, ни одной жалкой капли.
- Привычка, - повторил я спокойно. - Ты без меня не можешь, потому что привык ко мне. Это нормально, потом пройдет, со временем. Алекса ведь...
- Да заткнись ты! - завопил ты вдруг, так неожиданно, что я невольно вздрогнул и прижался спиной к стене. - К черту Алексу! К черту ее! Я говорю о нас, я говорю о тебе! Ты нужен мне не меньше, чем она! Я не хочу выбирать - ясно тебе?
Хмурясь, я молча смотрел на тебя. Врезать бы тебе сейчас. Вот так вот взять - и ударить, прямо по твоей раскрасневшейся щеке. За то, что ты дурак. Просто круглый дурак. За то, что ты ребенок. За то, что закатываешь истерику раз за разом. За то, что ты не думал об этом раньше, до того, как сам же все испортил.
Ты стоял передо мной, трясясь от напряжения и сжимая кулаки, словно готовый наброситься на меня в любой момент.
- Тернер...
- Не называй меня так! Хватит! Хватит, прекрати это!
- Алекс, заткнись! - я резко повысил голос, чувствуя, что начинаю беситься, глядя прямо тебе в глаза и не переставая хмуриться.
- Ты обещал! - кричал ты, не обращая никакого внимания на мое состояние. Обычно мне удавалось приструнить тебя. Но сейчас все было по-другому, ты словно с цепи сорвался и все продолжал вопить, мотая растрепанной головой.
- Ты обещал, что всегда будешь рядом, что бы ни случилось! Ты мне нужен, ты мне нужен всегда! Ты обещал, что будешь присматривать за мной, тогда, во Франции, ты обещал!
Я устало покачал головой.
- Алекс, Франции больш...
- Если ты сейчас это скажешь - я тебе башку снесу, ты слышишь меня?! Только попробуй это сказать, черт бы тебя побрал! - ты орал так громко и яростно, что я невольно покосился в сторону зала; нас легко могли услышать. Ты заметил мой взгляд - но униматься не собирался.
- Нельзя просто так взять и сделать вид, что чего-то не было, когда оно...
- Вот именно, - я устало прикрыл глаза.
- Но мне правда жаль! Я же извинился!
- А я тебя простил. Еще тогда простил. Но это ничего не меняет...
- Мне плевать! - капризно выпалил ты. - Плевать мне на это! Ты обещал, что будешь со мной, и я не могу без тебя! Черт подери, Майлз... Я идиот! Да, я просто дурак! Но я такой, я не виноват... Я такой, и ты не можешь так наказывать меня за это! Потому что я тебя люблю! Ты обещал, что будешь присматривать за мной, ты обещал, ты сам это сказал! И если я всё вечно порчу - то это не потому, что я хочу испортить! Нельзя с таким жутким расчетом наказывать человека за то, что он делает неосознанно! Я же не виноват в том, что ты умнее меня, не виноват, что ты обо всем думаешь заранее, а я просто беру - и делаю!
- Алекс, я не наказываю тебя. Я просто...
- Ты просто отворачиваешься! Потому что это проще всего!
Я вздрогнул и, подняв голову, посмотрел на тебя. Внутри как-то неприятно заныло.
- Ты опять глупишь. Подумай, что ты говоришь...
- Я, черт возьми, две недели только об этом и думал, и я знаю, что говорю! Ты просто трусишь! Ты не можешь... Не можешь просто отвернуться от меня только потому, что я сглупил! Потому что я такой, я - не ты, я не продумываю все на два шага вперед, если мне что-то взбредает в голову - я делаю это, не думая, да! Но это не значит, что я хочу, чтобы это было плохо, или больно, или... Я не хотел, чтобы так все получилось, понимаешь?
- Алекс, хватит, - я в который раз покачал головой, с трудом выпрямляясь, отрывая ноющую спину от стены. – Мы в любом случае должны появляться на публике вместе, хотя бы какое-то время, но так, как раньше…
Я подумал было, что ты почти взял себя в руки. Но я забыл, с кем имею дело. Ты резко топнул ногой, встряхнул копной каштановых волос – и вдруг заголосил так, что мне показалось, будто мое сердце успеет разорваться до того, как выскочит из груди.
- Я хочу, чтобы всё было, как раньше!!! Я хочу – слышишь?!! Ты мне нужен, ты мне очень…
Я был настолько ошарашен, что даже не сразу попытался утихомирить тебя; твои любопытные гости начали слегка замедлять шаг, проходя мимо алькова, и я отчетливо видел, как они щурятся, пытаясь разглядеть что-нибудь сквозь занавеску в почти кромешной темноте. Ты голосил, словно самая настоящая истеричка – или так, как может орать только избалованный ребенок, которому впервые отказали в какой-нибудь очень сильно желаемой им игрушке. А у меня желание было только одно – заткнуть тебя. Заткнуть как можно скорее. Чтобы нас не услышали гости. Чтобы не слышать самому то, что ты нес. Чтобы не слышать, как самый глупый ребенок из всех, кого я знаю, обвиняет меня в пугающе правдоподобных вещах. Ради всего святого, Тернер…
- Заткнись, - я резко схватил тебя за шею, притянул к себе и, крепко обняв одной рукой, другой нажал на твой затылок, буквально впечатывая тебя лицом в свое плечо. Ты дернулся – резко, но слишком слабо, чтобы я воспринял это всерьез; и через секунду вцепился пальцами в мои локти, всхлипывая и воя в воротник моего пальто что-то неразборчивое. Догадавшись, что так недолго и задушить тебя, я чуть ослабил хватку – и ты тут же затараторил, хлюпая носом и тыкаясь им мне в шею:
- Не буду затыкаться, пусть все знают, мне насрать!
- Тернер…
- Ты трус! Ты хочешь меня бросить!
- Это не правда, ты сам знаешь…
- Хочешь, хочешь! – повторял ты упрямо, не поднимая головы. – Ты говорил, что я не смогу забыть, что случилось, но это не так… Ты так говорил потому, что ты сам не сможешь забыть! Потому что ты не хочешь чувствовать себя неловко рядом со мной после того, что ты сказал!
- Ал… - просипел я неожиданно. Ты быстро вскинул голову и посмотрел на меня – теперь уже абсолютно точно заплаканными глазами. Я не знал, зачем позвал тебя. Но ты совершенно выбил меня этими словами, выпотрошил за одну секунду.
- Дело не в том, что ничего нельзя исправить; а в том, что тебе придется наступить себе на горло для этого. Ты просто трус, - прошептал ты; и это больше не звучало, как обвинение, нет. Ты сказал это с такой обидой, что у меня внутри все перевернулось. Я не мог оторвать от тебя взгляда.
- Это… это не так, - пробормотал я, с трудом разлепив пересохшие губы. Ты моргнул, и по уже проложенной влажной дорожке на твоей щеке томительно медленно скатилась слеза.
- Я не верю. Докажи.
- Ал…
- Я без нее не могу. И без тебя не могу тоже. Я не хочу выбирать, это слишком жестоко – заставлять меня выбирать.
- Я не заставляю…
- Ты обещал присматривать за мной. Я же без тебя даже дорогу не могу переходить, - ты коротко шмыгнул и еще крепче сжал мои локти. Я бы рассмеялся, если бы не знал, насколько это серьезно. Это всегда было страшно для тебя, и ты дико боялся, что кто-нибудь, кроме твоих родителей и меня, может об этом узнать. Я никогда не понимал причину этого дурацкого страха – но это действительно было так; каждый раз, когда мы переходили дорогу, ты незаметно цеплялся пальцами за краешек моего рукава и жался ко мне, как маленький. Я не успел вовремя отреагировать на шорох отодвигаемой занавески – и так и стоял, глядя на тебя сверху вниз, не будучи в состоянии даже моргнуть и сжимая тебя в объятиях.
- Алекс, я хотела…, - знакомый до рези голос мгновенно оборвался.
Твои брови только еле заметно дрогнули – но ты так и не оторвал от меня взгляда. Я зажмурился, пытаясь собраться с мыслями, и медленно повернул голову.