Real People Slash

я хз, куда это... это зарисовочка маленькая такая по одному из любимых клипов кемиклов. но слэша тут нема, так что сюда. чет совсем я про него забыл О_О
"шапку" не делаю, она тут нах не нужна.

…Мягкой поступью она, слегка касаясь земли кончиками пальцев, обтянутыми в черные шелковые пуанты, шла. Словно летела над землей. Ее руки были распростерты будто птичьи крылья. Немного согнутые в локтях, с хрупкими фарфоровыми пальцами. Белыми, тонкими, изящными.
Широкие кукольные глаза, подведенные черным карандашом и накрашенные черными тенями, то и дело распахивались, но она никого не видела. Машинально. Все они, стоящие рядом и облаченные в серые одеяния, были для нее ничем, всего лишь картинками. Двухмерными, маленькими, не стоящими внимания.
На кончиках пальцев ног она балансировала, изредка взмахивая руками, будто темными маховыми перьями на белоснежных крыльях. Ее черное платье, состоящее из воздушной ткани, подпоясанное кроваво-красным шелковым шарфом. Оголенные белые плечи. Ее черные волосы, идеально уложенные, ее черные глаза. Черная тушь, медленно растекающаяся по щекам. От слез. Таких же черных, какой была она вся. Как ее душа.
Она ритмично кружила, не сбиваясь с такта, по узкой дорожке, образованной расступившимися людьми. С широко открытыми глазами наблюдающими за ее легкой походкой. За молочно-белого цвета лицом, на котором не было ни одной эмоции. Лишь черные потеки косметики на идеально белой мраморной коже. Черные слезы на холодном граните скульптуры.
Черные розы, отброшенные ее легкой грациозной рукой, тихо приземлились в конце зала и обратились в стайку маленьких летучих мышей, которые с громким шорохом крыльев взмыли ввысь, под высокие своды церкви. С разноцветными витражами. С резьбой. Таинственность и загадочность.
Никто не знал, кто она такая. Никто не догадывался, почему сейчас она кружит, облаченная в такую легкую одежду, по холодному каменному полу, от которого веет кладбищем.
Холодный огонь, который, пробираясь по ногам, добирался до сердца. Заставлял стучать его реже. Заставлял чувствовать суеверный страх. И все боялись.
И все просто наблюдали за ее кошачьей гибкостью. И никто не знал, о чем она сейчас думает. Никто не знал, почему сейчас по лицу ее текут угольно-черные слезы, а она все равно танцует, внутренне напевая себе какой-то воздушный вальс. Танец дождя и ветра. Танец стихии.
И никто не знал, что сейчас ее кожа была подобна снегу или льду. Холодная, жемчужно-белая, с немного серебристым отливом. Безжизненная. Гладкая. Как дорогой китайский шелк.
Только холодная. Мертвая.
И никто не знал, что она танцует, потому что это было последним, что она могла запомнить в этом мире. Светлом и теплом. Мире под солнцем. Она лишь хотела на последние минуты почувствовать его, сделать прощальный реверанс. Запомнить это навсегда. Жизнь и свет. Добро.
…Она осторожно касалась кончиками пальцев ног холодных каменных плит церкви, словно опасаясь, что сейчас ее затянет под землю. Туда, где сейчас ей самое место. Туда, где сейчас она взяла краткое время для прощания. Ее стройные длинные ноги слабо дрожали, ее хрупкие красивые пальцы с длинными черными ногтями силой удерживались от того, чтобы не сжаться в кулаки. Она танцевала, отсчитывая про себя последние секунды пребывания здесь, среди людей.
Огромные белоснежные крылья с черными маховыми перьями, видимые и чувствуемые лишь ей, сошлись за спиной и исчезли. По щекам еще сильнее заструились безжизненные черные слезы. Как воск по плачущей свече.
Время вышло. Часы пробили полдень, по витражам застучал крупный сильный дождь. Осенний, холодный.
Пальцы коснулись земли в последний раз. Все закончилось.